Ледяное проклятие Юки-онны

Зима того года выдалась особенно свирепой. Ветер выл, как раненый зверь, а снег кружил в бешеном танце, стирая границы между небом и землёй. Дровосек Минамото и его старый друг Кэндзи, заплутав в метели, едва отыскали крошечную охотничью хижину. Внутри было темно и сыро, но хотя бы не смертельно холодно.

— Чёртова погода, — пробормотал Кэндзи, растирая закоченевшие пальцы. — Словно сама зима решила нас поглотить.

Минамото не ответил. Ему почудилось, что завывания ветра складываются в шёпот — лёгкий, женский, звенящий, как лёд.

И тогда дверь распахнулась. В проёме стояла женщина.

Её кожа была белее свежего снега, а длинные волосы — будто сотканы из самой вьюги, переливаясь серебристыми бликами. Платье, тонкое, как паутина, колыхалось вокруг неё, хотя ветер внезапно стих. Но больше всего пугали её глаза — бездонные, синие, как глубина замерзшего озера, и такие же безжалостные.

— Вы вошли в мои владения, — её голос был мягким, но в нём звенела сталь.

Кэндзи вскрикнул и схватился за топор, но женщина лишь улыбнулась.

— Глупец, — прошептала она.

И дохнула ему в лицо.

Воздух вокруг Кэндзи схватился льдом. Его кожа побелела, глаза остекленели, а в следующее мгновение он рухнул на пол — замёрзший насмерть, как зимняя река.

Минамото застыл, ожидая той же участи. Но Юки-онна лишь провела ледяным пальцем по его щеке.

— Ты молод. Ты... красив, — сказала она, и в её голосе впервые дрогнула какая-то странная нота. — Я пощажу тебя. Но если ты когда-нибудь расскажешь об этой встрече...

Её губы коснулись его уха, и от их прикосновения заныла даже душа.

— ...Я найду тебя.

С этими словами она растворилась в вихре снега, оставив после себя лишь ледяной след на полу и мёртвого друга.

Минамото похоронил Кэндзи, сказав всем, что тот замёрз в лесу.

Прошли годы. Дровосек встретил Юмэ — тихую, скромную девушку с тёплыми руками и ласковым голосом. Её кожа была безупречно белой, а волосы — тёмными, как ночь, но в них иногда, при определённом свете, мерцал странный отблеск, будто иней.

Они поженились. Юмэ родила ему двух детей — мальчика и девочку. Жизнь казалась мирной, но иногда, когда Минамото смотрел на жену, ему чудилось что-то... знакомое в её глазах.

Однажды зимней ночью, когда метель снова завывала за стенами дома, Минамото сидел у очага, глядя, как его жена расчёсывает волосы.

— Ты знаешь, — вдруг сказал он, — много лет назад я встретил духа...

И он рассказал.

Рассказал о ледяной женщине, о мёртвом друге, о данном обещании.

Юмэ замедлила движения.

— Ты... предал своё слово, — прошептала она.

И тогда комната похолодела.

Минамото в ужасе отпрянул. Кожа Юмэ стала прозрачной, как лёд, а волосы закружились в невидимом вихре. Когда она подняла голову, её глаза горели синим пламенем.

— Я пожалела тебя, — сказала Юки-онна голосом, от которого застыла кровь. — Я даже... полюбила тебя. Но ты нарушил клятву.

Она протянула руку, и её пальцы начали покрываться инеем.

— Я должна была убить тебя... но наши дети спасают тебя. Береги их. Если с ними что-то случится...

Её фигура начала таять, как снег на огне.

— ...Я вернусь. За тобой.

И тогда окно распахнулось, впуская вихрь снега. Когда Минамото пришёл в себя, жены не было. Только снежинка, медленно тающая на полу.

С тех пор в тех краях говорят:

"Юки-онна — дух холодный, но справедливый. Она милует тех, кто ей угоден, и карает тех, кто забывает клятвы."

А если в особо морозные ночи прислушаться, можно услышать женский смех — лёгкий, как падающий снег, и такой же безжалостный. И тогда лучше затворить окна...

Потому что зима не прощает ошибок.